[punch]

19.06.2011 в 09:42

Пишет  _Drakon_:

Красная шапочка по разным рецептам
Некоторые из вариантов сверхзачетны

05.04.2011 в 17:47

Пишет  madhat87:

Про Красную Шапочку в стиле разных авторов
Сегодня увидела у Alkhara ссылочку на красных шапочек в стиле разных авторов.
Сначала хотела перепостить к себе запись со ссылкой, но потом решила перетащить все. Пусть будет под рукой

Читать дальше...

Оскар Уайльд
Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но…
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли … Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.
Волк. Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам — это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что собиралась рассказать вам одну поучительную историю.

Виктор Гюго
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке…

Джек Лондон
Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.

Ярослав Гашек
— Эх, и что же я наделал? — бормотал Волк. — Одним словом обделался.

Оноре де Бальзак
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.

Эрих Мария Ремарк
Иди ко мне, — сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.

Умберто Эко
16 августа 1968 года я приобрел книгу под названием «Детские и домашние сказки» (Ляйпциг, типография: Абеля и Мюллера, 1888). Автором перевода значились некие братья Гримм. В довольно бедном историческом комментарии сообщалось, что переводчики дословно следовали изданию рукописи XVII в, разысканной в библиотеке Мелькского монастыря знаменитым членом Французской академии семнадцатого столетия Перро, столь много сделавшим для историографии периода Людовика Великого. В состоянии нервного возбуждения я упивался ужасающей сказкой и был до того захвачен, что сам не заметил, как начал переводить, заполняя замечательные большие тетради фирмы «Жозеф Жибер», в которых так приятно писать, если, конечно, перо достаточно мягкое. Как читатель, вероятно, уже понял, речь шла о Красной Шапочке.

Габриэль Гарсия Маркес
Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеялом.

Ги де Мопассан
Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.

Борис Акунин
Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу 6 класса, кавалера российских и иностранных орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось распростертое тело девицы Бабушкиной, Степаниды Ивановны, 89 лет. Эти сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из детской книжки, аккуратно лежавшей на вспоротой груди. Более ничего аккуратного в посмертном обличье девицы Бабушкиной не наблюдалось.

Михаил Зощенко
… А вот еще дамочку я знаю. В Лесном переулке проживает. Гражданка Красношапникова. Очень миленькая из себя и колготки носит.
Как-то через лес ей идти пришлось. Бабушка ейная в гости позвала. С собой корзинку имела — редикюли-то из моды нынче выходят. А там — молоко, пирожки. Может и горячительного чего. Водка, скажем. Или кальвадос.
А у леса Волков жил. Никчемный мужичок. Он был алкоголик. И безнравственный. Он недавно продал свои сапоги и теперь ходил в галошах на босу ногу.
Так вот натыкается Красношапникова на него и говорит:
— Удивляете вы меня между прочим, гражданин Волков, и что вы себе думаете! Не отдам я вам водки!
Тут Волков как-то сникает и падает духом. Он расстраивается очень. Тает на глазах и смотреть не на что. Он собственно мыслил порвать с пошлым прошлым, ступил босой ногой на путь исправления. Он спешил сделать гражданочке Красношапниковой сильный комплимент по поводу миловидности внешнего вида.
И натыкается на такое с ее стороны хамство. И оно отбрасывает его в евонной эволюции на неопределенное время назад.
Вот так сказывается невоспитанность граждан на уровне этики нашей молодой республики.
Тошно аж. Тьфу!

Даниил Хармс
Два лесоруба пошли на охоту
А бабушка рыла подкоп под забор
К. Ш. пирожки побросала в болото
А волк с перепугу попал под топор

Есенин
Дай,Волк,на счастье лапу мне,
Такую лапу не видала с роду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую,бесшумную погоду …
Дай,Волк,на счастье лапу мне,

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Бабушка и мила и знаменита,
И у неё гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Ей пирожков отдать,ну хоть немного.

Да,ты по-волчьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Волк, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

Поль Верлен
Я — Шапка Красная периода упадка.
Покуда тени кипарисов коротки,
В корзину горестно слагаю пирожки:
Так мать моя велит и дряхлый дух порядка.

Уж издали томит звериных глаз загадка.
Пусть волчий серый мех влечет сердца других -
Волков я не люблю, претят мне взгляды их,
Но смерть отрадней, чем постылая кроватка.

Ужель сегодня дней моих не прекратят
Объятья волчие? Ведь Шарль Перро печальный
Меня хоронит сказкой погребальной.

Пусть наземь пирожки банальные летят -
Я все же не одна: здесь дровосек нахальный
И бабка старая с ухмылкой инфернальной.

Фрейд
Навязчивое стремление Красной Шапочки относить пирожки бабушке, скорее всего, продиктовано желанием искупить вину, за нанесенный ранее моральный вред бабушке. Лес — совокупность высоких деревьев — ярко выраженный фаллический символ, вполне естественный в фантазиях молодой девочки. Нет никакого волка. Волк в данном случае, ни что иное, как неосознанная сторона КШ, ее вытесненные сексуальные фантазии, которые рвутся наружу. Таким образом, диалог Волка и КШ имел место лишь в воспаленном воображении Красной Шапочки, над бабушкой издевалась сама Шапочка, под контролем неосознанных желаний, в финале, после упорной внутренней борьбы и начальной формы самоанализа — помните это «почему такой большой нос» итд. побеждает Волк. Лишь благодаря вмешательству опытных психоаналитиков — образ охотников в видении, удалось вытащить на свет личность девочки.

Красная Шапочка в новостях.
Одинокая девочка подверглась нападению не установленных лиц. Как всегда по субботам, Красная Шапочка вышла из своей квартиры и направилась к бабушке. Ее путь пролегал через лес. В последнее время правительство леса ничего не может поделать с разного рода формированиями. Жертвой одной из таких группировок и стала беззащитная девочка.
Говорит офицер полиции: «Около 17.00 члены группировки «Волк» обманом заманили ее в дом, где уже находился расчлененный труп бабушки. После чего попытались разделаться с ней. К счастью, мимо проезжал наш экипаж, и мы услышали крики, доносящиеся из дома. По горячим следам были задержаны все участники данного преступления. Ведется следствие.»

Курт Воннегут
Волк уже завтракал сегодня, поэтому он не сожрал Красную Шапочку сразу.
У Волка была мечта. Он мечтал о том, чтобы сидеть дома в теплой норе, заполненной запасами еды, и никогда больше не бегать по лесам.
«А где живет твоя бабушка?» — спросил Волк. И когда Красная Шапочка ответила ему, в слишком большом мозгу Волка созрел план, как заполучить и Красную Шапочку, и ее бабушку, и пирожки сразу. Надо сказать вам, что через день Волк будет мертв. Случайно проходящие мимо дровосеки вспорят ему живот своими топорами и сделают из него отличное чучело. Это чучело простоит в сельской школе 17 лет, пока не сгорит во время одного из пожаров. Деревенский мальчик Ваня подберет на пепелище один из клыков Волка, чтобы затем променять его у соседского мальчишки на гнутую железку. Но это уже другая история…
А пока ничего не подозревающий Волк несся к дому Бабушки…

Лев Николаевич Толстой
Тихим, летним утром природа благоухала всеми запахами весны. Глубокое, голубое небо озарилось на востоке первыми лучами просыпающегося солнца. Баронесса Красная_шапочка взяла корзинку с пирожками и вышла в лес. На ней было одето чудное булое платье, украшенное чистыми слезами бусин жемчуга. На прекрасной головке красной шапочки была модная шапочка, итальянской соломки, прекрасные белые руки
были обтянуты изящными перчатками, белого батиста. На ногах были обуты туфельки, тончайшей работы. Девушка вся светилась в лучах раннего солнца и порхала по лесной тропинке, как сказочный белый мотылек, оставляя за собой флер прекрасных француских духов.
Граф Волк имел обыкновение просыпаться рано. Не пользуясь услугами денщика, он поднялся, оделся по-обыкновению скромно, и приказал запрягать. Легко позавтракав, он выехал в лес.

Федор Михайлович Достоевский
Волкольников проснулся хмурым летним утром, в своей угловой, стылой комнатенке. Настроение его было мрачно. Постоянные финансовые трудности, вызваные дорогой столичной жизнью, скудность питания доводили его порой до полного отвращения к жизни. Единственным средством спасти свое положение виделось ему кража. Стяжать деньги было просто. Известно было, что некая особа, регулярно ходит черех лес. Имея в корзинке под пирожками известные суммы. Он решился. По какому-то странному наитию
выходя из дома он сунул под тулуп топор.
На темной тропинке показался чей-то силуэт. Волкольников кинулся к нему, пытаясь вырвать из рук корзинку. Завязалась борьба. Силы оказались неравны, Волкольников чувствовал, что его сейчас скрутят. Тогда он вытащил топор и с размаху стукнул два раза. Тело соперника обмякло.
Оказалось, что денег в корзинке нет. И его противником была старуха. Волкольников почувствовал, что земля уходит из-под ног.
Двумя месяцами спустя «Ведомости» писали в разделе «Проишествия», что в Неве всплыл труп пропавшего Волкольникова.

Михаил Булгаков
«Бабушка, между тем, уже разлила масло» — заявил маг.
«Сейчас мы тебя разясним», - подумал Волков и мигнув за спиной мага Ивану, сорвался с места. За трамвайными путями, на стене, был телефон.
Прямо у турникета Волкова напугал неожиданно вскочившия со скамейки вертлявый господин который надтреснутым голосом объявил: « Вам к турникету? Сюда пожалуйста!».
Волков успел заметить трамвай, взялся рукой за турникет, вдруг ноги его поехали, и его неудержимо понесло на рельсы…
Взвизгнули тормоза, зазвенели стекла и темный, круглый предмет, запрыгав покатился на мостовую. Это была голова Волкова.
Вогоновожатая, молодая девушка в красной закрыла руками лицо, в котором не было ни кровинки.

Венедикт Ерофеев
Красная Шапочка смотрела на трясущиеся руки и свалявшийся серый хвост.
— Так что же ты здесь по лесу так и шляешься как по&банный?
— Так разве ж я по&банный! Просто немотствуют уста…
— А у меня красненькое есть в корзинке.
— Красненькое? Холодненькое?
— Конечно. И херес наверное остался. Грамм 800.
Волк схватил корзинку, ловко выдернул из нее одну из бутылок и откупорил ее одним ударом о березу. И немедленно выпил. После этого сожрал Красную Шапочку и пробормотал: „Чтобы не сблевать. А все эти писательские анекдоты — от дряблости воображения, от недостатка полета мысли; вот откуда эти нелепые анекдоты… “

Патрик Зюскинд
И тут широко раздутые ноздри Волка втянули тот едва уловимый запах, который испускает сухая прошлогодняя хвоя соснового леса в предместьях Сен-Жермен-де-Февр, щедро политая мочой лося и глубоко прогретая жарким полуденным солнцем апреля, но на этот раз запах говорил — нет, кричал! - о том, что его целостность нарушена какой-то aura vaginalis, принадлежащей молодой особе в шапочке цвета киновари. Пройдя еще десять километров, Волк сумел отстранить свое чутье от запаха хвои и составил достаточно полное представление о том, что за вонючка он будет после того, как он украдет запах Красной Шапочки и ее смердящей бабушки.

Дж. Р. Р. Толкин
Сразу за домом Красной Шапочки начинался лес. Лес этот был одним из немногочисленных ныне осколков Великого Леса, покрывавшего некогда все Средьземелье — давно, еще до наступления Великой Тьмы. Когда-то в прежние времена, оказавшись на опушке этого леса в час захода Солнца, в лесу этом можно было услышать песню на Синдарине — языке той ветви Перворожденных, что никогда не покидали пределов смертных земель и не видели света Закатного Края. Но с приходом Великого Врага веселый народец покинул Лес, и ныне его населяли злые, коварные существа, самыми страшными из которых были Волки, говорившие на почти забытом ныне Черном наречии — языке, созданном Врагом в глубинах Сумеречной страны для ее обитателей.

Сэмюэл Беккет
Я нахожусь в комнате бабушки. По правде сказать не знаю была ли она мертва, когда я прибыл сюда? В том смысле, чтобы уже можно было похоронить. Итак, я видел, как Красная Шапочка и Волк медленно шли навстречу друг другу, не подозревая об этом. Они шли по дороге удивительно пустынной, без каких бы то ни было изгородей, канав или обочин. Почувствовав приближение другого, они подняли головы и изучали каждый каждого добрых пятнадцать шагов, пока не остановились грудь в грудь. Они повернулись лицом к морю, вознесшемуся высоко в гаснущем небе, там, далеко на востоке, и что-то сказали друг другу. После чего каждый пошел своей дорогой.
Он сказал мне, чтобы я написал отчет. Была не полночь. Не было дождя.

Ильф и Петров
В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошла молодая особа лет двадцати восьми. За ней бежал беспризорный Серый Волк.
— Тетя! — весело кричал он. — Дай пирожок!
Девушка вынула из кармана налитое яблоко и подала его беспризорному, но тот не отставал. Тогда девушка остановилась, иронически посмотрела на Волка и воскликнула:
— Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где бабушка спит?
Зарвавшийся Волк понял всю беспочвенность своих претензий и немедленно отстал.

Борис Виан
Зашла в лес поутру, чувствовала себя неважно: в лесу ни души только толпа вчерашних охотников (вернее сказать, вчера они были охотниками, а сегодня так, начинающими пованивать трупами). Один из них, видимо, был еще жив. Он подполз ко мне, попытался сказать что-то, но видимо отсутствие нижней челюсти на привычном месте (он держал ее в руке) мешало ему сделать это.
Наверное, имело смысл облегчить его страдания, но ничего серьезней корзины с пирожками у меня с собой не было. Да и недолго осталось бедняге.
Перепрыгнув через очередного неудавшегося истребителя грозы Тулонского леса, я неожиданно застыла на месте… Мне знаком этот цвет… Цвет горящих маков, цвет стыдливо пахнущих роз, цвет женских секретов…
Кишки какого-то бедолаги, намотанные на молодую березку, цветом напомнили мне дорогой подарок моей grandmaman — шапочку.

Кастанеда
Я подошел с ней и хотел сказать о том, какая у нее красивая шапочка, но она заговорила первой:
— Рыхлые края и плотный центр, — сказала она, указывая на шапочку. Её замечание настолько совпало с тем, что я собирался сказать, что я подскочил.
— Только что собирался сказать тебе о шапочке.
— Значит, я тебя опередила, — сказала она и засмеялась с детской непосредственностью.
Я спросил, не может ли она ответить мне на несколько вопросов.
— Что тебя интересует?
— То, что ты сказала мне вчера днем о пирожках очень взволновало меня. Никак не могу понять, что ты имеешь ввиду?
— Конечно ты не можешь этого понять. Ты пытаешься думать об этом, а то, что я сказала, не совпадает с твоими мыслями.
— Я пытаюсь об это думать, потому что лично для меня это единственный способ что-нибудь поесть…

Франсуа Рабле
В лесу волк, обратясь к красной шапочке, полюбопытствовал, из какого она края и откуда и куда путь держит. К. Ш. ответила:
— Государь! Я из Сен-Жну, что в Берри. Иду я к Бабушке, в Сен-Себастьян, что близ Натта, то там, то здесь устраивая привалы.
— Так, так, — молвил Волк. — А зачем вы ходили в Сан-Себастьян?
— Я ходила туда единственно за тем, чтобы отнести Бабуше пирожков, чтобы подкрепиться, наестся, наполнить свой живот для избавления от чувства голода.
— Что? — воскликнул Волк. — Это лжебабушки распространяют подобные суеверия? Это все равно как у Гомера на греческое войско насылает чуму Аполлон, а другие поэты выдумывают сонмище разных Вейовисов и злых родственников. Так же вот в Сине некий ханжа поучал, что святой Антоний палит огнем, святой Евпаторий насылает водянку, святой Гильда — сумашествие, святой Жну — … …

Милорад Павич
Красница Шапич выросла на окраине дремучего леса, в котором испокон веков охотились юные девственницы, поэтому грибы и ягоды из этого леса никто не покупал и не продавал, это считалось грехом.
Родилась она крепкой, звонкоголосой, с одним мужским ухом и одним женским, так что понимала ровно половину из того, что ей говорят; она была такой быстрой, что могла взглядом освежевать коня на скаку, а на воскресной молитве зашпиливала булавкой себе губы, чтоб нечаянно не выкусить какое-нибудь слово из вторника.
А жила Красница Шапич с матерью вдвоем в доме, который можно было назвать музыкальным: при его постройке архитектор вместо чертежа воспользовался нотной записью старинной песни «Хвалилася хваленая девица», ныне утраченной. Если ловцы песен забредали в эти края, Красница отрезала им серпом яйца.
Когда яиц набралась полная корзина, ее мать покачала головой, вытянула руки, снова убедилась, что ногти на левой растут гораздо быстрее, чем на правой, пересчитала ногти своими толстыми, как подушки, губами и сказала дочери:
— Запомни: в смерти, не то что в жизни, выдох важнее вдоха. Смерть себе выбирай тщательней, чем одежду или друга, потому что смерть, как и всякое другое имущество, может перейти по наследству к кому-нибудь из твоих потомков. Возможно, ты умрешь той же смертью, что я или твоя бабушка. Иди отнеси ей эту корзину.
В это время Вучко Волчич видел их обеих во сне.

Александра Маринина
Настя Каменская задумчиво отхлебнула кофе.
— Воля твоя, Юр, не нравится мне поведение этой старушки. Сам посуди: живет себе бабулька тихо, как мышка, и никаких с ней проблем. Но как только она переписала свой домик на внучку, тут же к ней является таинственный визитер, и старушка резко меняет все повадки, образ жизни и даже внешность!
— А визитер точно был? — спросил Коротков.
— Да, его вспомнили соседи! Когда наш Мишаня их опрашивал по делу об исчезновении внучки, несколько человек показали, что слышали ночью, как к бабушке постучали и она ответила «Дерни за веревочку, дверь откроется!» И с той самой ночи бабушка стала громче топать, повадилась выть на луну и даже лаять. Соседей в гости пускать перестала. А те, кто видел ее в окно, отмечают, что лицо под ее обычным платочком вроде бы стало каким-то волосатым.
— Возможно, это гормональное расстройство на почве нечистой совести, — вмешался Лесников. — У нас подобное было с учителем, помните дело о близнецах?
— Да, похоже, — вздохнула Настя и закурила. — Но вот ведь какая еще задачка: документы-то у внучки поддельные! Бабушка указала адрес, по которому эта внучка не проживала ни временно, ни постоянно. И паспортные данные липовые.
Таким образом, то, что никакой внучки никогда не было в природе, можно считать доказанным. Следующий вопрос: существует ли бабушка?

Юлиан Семенов
Охотник только что получил сообщение из центра дешифровки о событиях на конспиративной явке бабушки в Берне. Он снова достал из сейфа личное дело Красной Шапочки.
«Истинная арийка. Характер нордический, стойкий. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощадна к врагам рейха.»
Эта подойдет — подумал Охотник — эта подойдет. Он нетерпеливо нажал кнопку вызова.
— Битнер, пригласите ко мне Красную Шапочку. И где, где пирожки! Я вам сказал три, а не два! Это не ерунда, это совсем даже не ерунда, дружище Битнер. Особенно в таком деле!
А тем временем Волк спал. Он спал глубоко и спокойно, но ровно через 5 минут он проснется. Эта привычка выработалась с годами, а сейчас он мирно спал на дороге Берн-Берлин…

Ketti Stelmax
Сёма и серый волк
(еврейская народная сказка).

Возле леса, возле речки жил один еврей в местечке
Со своей супругой Ривой, жил, как Бог ему судил,
И у этой пары дома подрастал сыночек Сёма,
Oн всегда, зимой и летом, в красной кипочке ходил.

В красной кипочке шелковой, сам начитанный, толковый,
Mатеринскою любовью и вниманием согрет.
Ой, дэр татэ мыди бэйнэр, ой, а ингэлэ а шэйнэр,
То есть, форменный красавец - хоть пиши с него портрет

А за лесом, на опушке, в однобедрумной избушке,
У глухого буерака, где растёт чертополох,
Проживала Баба Роза - жертва остеохондроза,
По анкете, между прочим - Роза Львовна Шляпентох.

Ой, у бабушки-старушки ни укропа, ни петрушки,
Никаких деликатесов, только хлебушка кусок.
Были гуси, были шкварки, а теперь - одни припарки,
Всё, как в песне: здравствуй, поле, я твой тонкий колосок!

Но зато у Мамы Ривы - куры, гуси, вишни, сливы,
Гоголь-моголь для сыночка - он на всё горазд и спор:
В красной кипочке гуляет и на скрипочке играет,
И не просто "чижик-пыжик" - гамму ля-бемоль-мажор!

И когда утихла гамма, говорит сыночку мама:
"Надо бабушку уважить, как ведётся на Руси.
Положи смычок на полку и бери, сынок, кошёлку
И кошерные продукты Бабе Розе отнеси."

А в кошёлку Мама Рива уложила всё красиво:
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

Вот идёт по лесу Сёма, и тропа ему знакома.
Помощь бабушке-старушке - вот его священный долг!
В красной кипочке из шёлка он идёт, в руке кошёлка,
Ничего не замечает, а ему навстречу - Волк.

Волк Иванович Свиридов - из матёрых инвалидов,
Пострадал уже однажды, обмануть его хитро:
Он был ранен в ягодицу, потому что съел девицу
В красной шапочке из сказки Шарля, кажется, Перро.

Волк сперва стоит на стрёме, а потом подходит к Сёме,
Говорит: "Шолом Алейхем! Что за шухер? Тихо, ша!
Ты куда идёшь, пархатый, и чего несёшь из хаты?"
И ему на это Сёма отвечает, не спеша:

"Мне смешны твои угрозы! Я несу для Бабы Розы
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

В предвкушенье пищи сладкой облизнулся Волк украдкой,
Говорит он: "Бабе Розе эти яства не нужны.
Я всю жизнь по лесу рыщу, обожаю вашу пищу -
Фаршированную рыбу и особо - деруны.

А компот, в конечном счёте, посильней, чем "Фауст" Гёте,
Так что нечего мне баки забивать своей мурой".
"Ни за что я злому Волку не отдам свою кошёлку!"
Отвечает Волку Сёма - в красной кипочке герой.

Ты, приятель, из аидов, ну а я - из инвалидов,
Мне положена диета на гусином на жиру!
Что ж ты, красная ермолка, обижаешь злого Волка?
Я сейчас пойду и с ходу твою бабушку сожру.

Не пойми меня превратно - понесёшь тогда обратно
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот."

"Ты мне бабушку не трогай - покараю мерой строгой!" -
Красной кипочкой качая, Сёма Волку говорит.
"Что ж я, вместо Бабы Розы должен есть кору с берёзы?"
Очень нагло отвечает этот злобный инвалид,

И помчался на опушку кушать бабушку-старушку,
По анкете, между прочим, Розу Львовну Шляпентох.
Волк - он тоже знанье копит, у него громадный опыт
Поедания старушек всех народов и эпох!

В это время Роза Львовна (так зовут её условно)
На трёхногом табурете восседает у окна.
В однобедрумной избушке нет ни крошки, ни горбушки,
Оттого-то Баба Роза, как собака, голодна.

Принести ей должен внучек много разных вкусных штучек -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

А пока что Баба Роза в состоянии психоза:
Голод, знаете, не тётка, всё померкло, мир умолк,
Головная боль, икота... Вдруг стучится в двери кто-то.
"Кто там?" спрашивает Роза, а в ответ ей: "Это Волк!"

"Удивительное дело - я б сейчас и Волка съела!"
Так подумала старушка, открывает Волку дверь.
Тот сидит в смиренной позе, говорит он Бабе Розе:
"Ты меня бы в дом пустила. Не пугайся - чай, не зверь!"

А в мозгу у злого Волка бьётся мысль такого толка:
"Мол, сожру её, старушку, буду к мольбам глух и нем,
Сам оденусь Бабой Розой, и с такой метаморфозой
Стану ждать внучонка Сёму, и его я тоже съем.

Съем и красную ермолку, и с продуктами кошёлку -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот."

"Ходят, бабка, злые слухи, что помрём мы с голодухи,"
Волк своею гнусной мордой Бабе Розе тычет в бок.
"Ты была бы человеком - поскребла бы по сусекам,
Может быть, нашла чего бы, испекли бы колобок."

Но старушка Роза Львовна смотрит прямо, дышит ровно.
Ой, сегодня будет кто-то Бабе Розе на обед!
Вот она подходит к Волку и берёт его за холку,
А потом как рот разинет - ам! И всё, и Волка нет.

Волк как пища - безыскусный, некошерный и невкусный,
Если нет альтернативы - утоляет аппетит,
Возникает сытость, дрёма... Зохен вэй, а где же Сёма?
Сёма всё ещё по лесу в красной кипочке бежит.

Он бежит, роняя слёзы, и несёт для Бабы Розы
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

Cёма ёжится с опаской - он знаком с народной сказкой,
Где несложная интрига разрешается в конце:
Вот приходит он в избушку, Волк уже сожрал старушку
И лежит под одеялом в бабы-розином чепце,

И пойдут, пойдут вопросы, как назойливые осы
Почему глаза большие? Почему большой живот?
Почему большие уши? Ой, спасите наши души,
Сколько можно этой сказкой без конца дурить народ?

Но глядит - жива старушка! Где моя большая кружка?
В нашей сказке, кроме Волка, всем героям повезло!
Здесь пора остановиться. Будем петь и веселиться,
Алэ соным афцалухес, то есть - всем врагам назло!

Прекратим глотать лекарства, будем есть сплошные яства -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

Татьяна Толстая
Вот радость-то какая, светлый праздничек: вышел первый номер журнала "Red Hat - Linux, Embedded Linux and Open Source Solutions". Красивое имя - высокая честь; название представляется мне неблагозвучным для русского уха, а потому буду называть журнал "Красная Шапочка". Вообще говоря, после этих слов все про журнал понятно, все предсказуемо, и можно прекратить писать рецензию.

Эдгар По
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений, и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.

Эрнст Хемингуэй
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца.
- Вот, - сказала мать.
- Что? - спросила ее Красная Шапочка.
- Вот это, - сказала мать, - отнесешь своей бабушке.
- Ладно, - сказала Красная Шапочка.
- И смотри в оба, - сказала мать, - Волк.
- Да.
Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.

Джозеф Хеллер
Волк брел по лесу без какой-то определенной цели. По общему мнению его товарищей, охотиться на маленьких девочек - моветон. К сожалению, маленькие девочки об этом не знали. Впрочем, ещё ни одного волка не останавливали предрассудки. Об этом маленькие девочки не знали тоже. В таком блаженном неведении Красная Шапочка и шла к бабушке по тропинке.

Ей вряд ли вообще приходила в голову мысль, что в лесу водятся волки. А если и приходила, то поспешила восвояси.

Красная шапочка была озабочена другим: как избежать утомительных визитов к старухе, отнимавших целый день, а вместо этого пойти с подругами гулять, или, ещё лучше, отправиться на пляж с соседским мальчиком. Быть съеденной волком представляло собой половинчатое решение: к бабушке, конечно, можно уже не ходить, но и гулять на пляж не получится.

Говард Лавкрафт
Даже в ночном кошмаре не могла представить Красная Шапочка, с чем ей придется столкнуться к лесу, какие невообразимые кошмары придется вынести ее неокрепшему детскому рассудку. Ужас липкой пеленой словно сковывал ее и без того маленькие шаги и растекался по телу, когда она видела будто бы движение огромной серой массы между стволами вековых деревьев.
Лишь мысль о том, что бабушка ждет ее с пирожками не позволяла ей впасть в бескрайние пучины безумия и она цеплялась за нее, словно за круг, брошенный за борт.

Харуки Мураками
Впервые волк встретился с ней летом 1800 года, в небольшом ресторанчике, название которого давно уже выветрилось из его памяти.
Стояла жаркая погода и он заказал воду со льдом. В музыкальном аппарате звучала какая-то из последних симфоний Моцарта и молодая парочка медленно кружилась в танце. Волк смотрел на них со смешанным чувством жалости и зависти.
- Привет. - Сказала она, подсев к нему за столик.
Если бы волка потом попросили описать ее лицо, он лишь беспомощно развел бы руками. Зато он и много лет спустя помнил в малейших подробностях ее красную шапочку.
- Привет. - Ответил волк, сделав глоток из стакана.
- Потанцуем? - Спросила она.
- Нет, спасибо.
- Почему? - Искренне удивилась она, на мгновение даже перестав болтать ногами под столом. - Не любишь Моцарта?
- Не люблю танцевать. - Ответил волк честно.
- Да ладно. - Улыбнулась она. - Пойдем. Тебе же все равно совершенно нечем заняться.
Она протянула волку тоненькую ладошку и вытащила из-за стола.

Этой же ночью они переспали и больше волк никогда ее не видел. В последнее время он сильно сдал и проводит большую часть жизни на набережной, наслаждаясь налетающим с моря свежим ветром. Лишь иногда вздрагивает и начинает близоруко всматриваться, когда замечает в толпе какую-нибудь девушку в красной шапочке, но каждый раз это оказывается другая.

И, наконец, Сергей Лукьяненко, который сам написал зарисовку "Если бы я писал про Красную Шапочку".
В стиле "Линии Грез", но с элементами "Генома" и "Спектра":

Больше всего на свете Волк любил маленьких девочек. Hеважно, в шапочках или без — Волк ценил содержимое, а не форму. Hо все-таки, шапочка придавала девочкам определенный шарм...
Именно такая, одетая в шапочку девочка приближалась к Волку по лесной тропинке. Притаившись за кустом можжевельника Волк ждал. Запах ягод навевал мысли о джине с тоником... хорошей порции правильного джина "Сапфир" с правильным тоником "Швепс", один к трем, смешивать, но не взбалтывать. И еще приходила на память песенка "Джин и тоник".
— Он ревновал ее к дождям, — тихонько напел Волк, не отрывая взгляда от девочки. Девочка была в меру упитанная, румяная — в тон шапочке. Такие волку особенно нравились.
Волк глубоко вдохнул и вышел из кустов.
— Я тебя давно заметила, — с улыбкой сообщила девочка. — У меня положительная мутация — я вижу в инфракрасном диапазоне.
Она опустила руку в корзинку, и Волк с ужасом увидел, как из-под упаковки мороженных круассанов показался легкий плазменный бластер "Перро".
Волк даже успел прыгнуть. Реакции интеллектуально продвинутого животного намного превосходили обычные волчьи.
Hо дуло бластера расцвело красным цветком и что-то невыносимо горячее ударило Волка прямо в беззащитное, открывшееся в прыжке брюхо...

В стиле "Холодных берегов":

Шапочка у девочки была красная, из руссийского алого сукна на манер тюбетейки сшитая. И, видать, остался дорогой ткани треугольный обрезок - его девочка на манер платка на шею повязала. Хорошая девочка, не из бедной семьи - вот только вывела ее судьба навстречу мне, душегубу, одну в темном лесу. Я бы отпустил ее. Да только как может разбойничий атаман по прозвищу Серый Волк перед своими людишками слабость показать? По всему выходит, что сейчас надо мне ее снасильничать, невзирая на малый возраст, а потом платком удушить. Или вначале удушить, а потом снасильничать...

В стиле "Лабиринта отражений":

Встаю. Цветная метель дип-программы стихает. Вокруг желто-серый, скучный и мокрый осенний лес. Передо мной лишь одно яркое пятно - красная шапочка на голове маленькой, лет семи-восьми, девочки. Девочка с испугом смотрит на меня. Спрашивает:
— Ты волк?
— Вот уж вряд ли, — отвечаю, оглядывая себя — не превратился ли я в волка? Hет, не похоже. Обычный голый мужик, прикрывающий срам распареным березовым веником. А что я мог поделать, когда от переполнения стека взорвались виртуальные Сандуны? Только сгруппироваться и ждать, куда меня выбросит...
— Я иду к бабушке, — сообщает девочка. — Hесу ей пирожки.
Похоже, меня занесло на какой-то детский сервер, вроде знаменитого "Спокойной ночи, малыши".
— Ты человек или программа? — спрашиваю я девочку.
— Бабушка заболела, — продолжает девочка.
Все ясно.
Программа, да еще из самых примитивных.
Перестаю обращать на девочку внимание, озираюсь. Где же здесь выход?
— Почему у тебя такой длинный хвост? — вдруг спрашивает девочка.
— Это не хвост, — отвечаю я и краснею.
— Hе переоценивай себя. Я говорю о следящих программах, которые сели на твой канал, - любезно уточняет девочка. Голос ее резко меняется, теперь передо мной - живой человек.